Юлия ЯГНЕШКО
Весну Нина не любила. Ведь в 1970-е в Калининграде каждый год по весне «всплывали» мины, снаряды и гранаты.
И если диспетчер командовала «На выезд!», сообщая координаты поля где-то на Шпандине, значит, снова скорую вызвали спасать мальчишек, раскиданных взрывом по краям свежей воронки…
«Мои предки по отцу жили в Поволжье, - рассказывает Нина Августовна Кабанчук, руководитель Станции переливания крови Калининградской области. - Папа, Винтер Август Андреевич — этнический немец. В 1920-м его семью раскулачили и отправили в Казахстан, в посёлок под Караганду.
Мама, Антонина Александровна, тоже из раскулаченных, из Пензы.
Под Карагандой я и родилась».
Буду врачом!
Семья у Винтеров была большая: шесть дочерей и долгожданный сын. Август Андреевич работал на шахте бригадиром проходчиков. В документах записан как первопроходец, стал Почётным шахтёром Казахстана.
«В нашем посёлке помимо немцев жили чеченцы, осетины, балкарцы, корейцы, - говорит Нина Августовна. - Во время войны немцев, как потенциальных врагов, отправили в трудовые колонии. Почти все они там и погибли… Моего отца не тронули, чтобы он добывал уголь для фронта.
У меня от него много черт. Коммуникабельность. Перфекционизм. Это чисто немецкое. И стремление во всём быть первой».
Одним из ярких воспоминаний её детства стали походы с отцом в НКВД, где он отмечался каждый месяц, пока в 1955 году его не восстановили в правах.
Окончив школу с отличием, Нина в 1965 году поступила в Карагандинский мединститут.
«То, что стану врачом, и именно педиатром, я знала с 6 класса, когда сама попала в больницу, - говорит наша собеседница. - С золотой медалью нужно было сдать только один экзамен, физику. Приехала рано, в 8 утра. Но сначала экзаменовали обычных абитуриентов. И ждать пришлось часов восемь. К вечеру я уже ничего не соображала. Ни еды, ни глотка воды... Пошла отвечать первой, без подготовки. Задачки решила, а в чём измеряется сила - вылетело из головы… «На такой пустяк не можете ответить?» - засомневался в моих знаниях экзаменатор. Ну, я и сказала, что если бы он постоял столько под дверьми…»
Эту правду-дерзость простили, оценив силу духа этой решительной девушки. И зачислили.
Ниночка выбежала на крыльцо института, а ноги дальше не идут. Опустившись на ступени, она зарыдала.
- Провалилась? - бросились к ней ребята.
- Поступи-и-ила…, - всхлипывала она.
А в посёлке, увидев, что на остановке её ждёт семья в полном составе, и как рад папа, плакала уже от счастья.
Визит к «аристократу»
В 1971-м Нина окончила институт, поцеловала знамя, прочитав клятву Гиппократа, и поехала в Калининград.
«Пришла я в горздрав, - рассказывает Нина Августовна. - Сказала, что буду работать хорошо, но мне нужна квартира».
- Тогда иди на скорую помощь, - посоветовала заведующая горздравом Мария Ивановна Васюкова.
И Нина честно отработала на скорой шесть лет. Вошла в состав первой в городе педиатрической бригады. Вскоре стала известна. Родители звонили по «03» и сразу просили: «Пришлите доктора с зелёными глазами!»
«Часто ездили в цыганский посёлок, - рассказывает Нина Августовна. - Как приедем, они толпой встречают. Со всех сторон цыгане кричат: «Здравствуй, врач! Привет, дорогая!»
Захожу в дом. Стены в комнате поклеены разными обоями. На кровати цыганка с новорожденным. Грудь красивая, молочная. Пытается кормить, а пацанёнок орёт истошно, не берёт. Колика у него. «Как зовут малыша?» - спрашиваю. «Граф», - говорит мама.
Пошла руки помыть к умывальнику у печки. А на плите чан с каким-то чёрным варевом. «Это что?» - спрашиваю. «Это ты глаза красить будешь, доктор!» - улыбается старший братик моего пациента. Эту самодельную тушь они продавали на барахолке».
И выходит «мадама»...
«Когда я приехала в Калининград, квалифицированных медицинских кадров здесь очень не хватало, - делится наша героиня. - Поэтому иногда за пациента мне приходилось сражаться. Врачи в стационаре почему-то считались на голову выше нас. Выйдет «мадама»: «Чё привезли?» Недовольна, что подняли её посреди ночи. И госпитализировать ребёнка не хочет — пусть участковый лечит».
Но Нина не позволяла сомневаться в своих диагнозах. Однажды привезла новорожденного в неотложном состоянии с инвагинацией кишечника (непроходимость, - прим. авт.).
- Ух, какая шустрая, - говорят ей в приёмном покое детской областной больницы. - Прям-таки инвагинация?
Но когда часа через три она привезла другого пациента, дежурный врач принял уже иначе:
- Ну, даёшь! И как только сумела диагностировать?
«Я горела на работе, ничего не боялась, о последствиях не думала, - откровенничает Нина Августовна. И тут же поясняет: - Вот месячный ребёнок. Сильно срыгивает. Беру зонд, засовываю в нос и делаю шприцем промывание. А должна только доставить в стационар. Это же их манипуляция. Ведь и до суда могло дойти, если что не так...»
16 мая 1972 года она заступила на смену. И тут страшная новость из Светлогорска: самолёт рухнул на детский сад!
«Я не ездила, но скорые пошли туда строем. А потом так же строем вернулись. Потому что спасать было некого… 24 ребёнка и 3 работника погибли. Выжили только двое. А к утру на месте катастрофы уже разбили клумбу».
Из огня да в полымя
Вторая запись в трудовой книжке Нины Августовны Кабанчук — областная станция переливания крови.
«Летом 1977 года ко мне приехала сестра. Я показывала ей город и поскользнулась на брусчатке у памятника Ленину. Перелом лодыжки. По этажам не побегаешь… Вот и ушла на станцию переливания крови».
Пришла и узнала, что обстановка в коллективе, мягко говоря, нездоровая — интриги, склоки, заговоры. А ещё текучка кадров, нехватка медоборудования и тумбочки, которые закрываются на бинтик…
Приняли её врачом-хирургом (сейчас таких специалистов называют трансфузиологами) и поставили заведовать отделением заготовки крови.
В нескольких городах области при больницах работали отделения переливания крови, но они заготавливали всего по 300 литров крови в год. Основная нагрузка ложилась на областную станцию.
И Нина начала агитировать доноров. Автобусик с врачами колесил по области - от Ладушкина до Краснознаменска.
Люди шли охотно. Ведь после сдачи крови получали дефицитную шоколадку, немного денег и два отгула.
Помогали и коллективы предприятий - «Янтарь», «Факел», «Газприборавтоматика».
Сдавали кровь и сами сотрудники. Например, Евдокия Михайловна Иванова, которая заведовала отделением донорских кадров, стала Почётным донором. До 70 лет кровь сдавала!
Но…
Слава об учреждении шла плохая. На каждой коллегии в облздраве хирурги во главе со Львом Шором заявляли: крови не хватает, станция не справляется со своими обязанностями!
В органы сыпались анонимки. После каждой - комиссия. Не беспочвенно, да, но это так мешало работе…
А в феврале 1979 года коллегия единогласно проголосовала за увольнение главного врача. Тогда Кабанчук и пришлось возглавить станцию.
Ей поверили
Сегодня Нина Августовна Кабанчук - главный внештатный трансфузиолог Калининградской области, к ней обращаются за консультацией в самых сложных случаях.
В 2013 году Российская ассоциация трансфузиологов вручила ей Почётную грамоту «За уникальный вклад в развитие службы крови».
В чём уникальность?
Руководит учреждением 42 года. Начинала с ничего, а теперь станция стала лучшей в стране, на неё равняются.
Перечислить все награды — и учреждения и его лидера — сложно: их очень много! Есть и Почётная грамота от президента.
Калининградскую службу крови знают не только российские специалисты. Её с благодарностью вспоминают и обычные люди в Каспийске и Беслане, куда после трагедий 9 Мая 2002 года и 1 сентября 2004-го из Калининграда отправляли дефицитные плазму и альбумин.
«Наша служба очень дорогая, затратная, - вспоминает Нина Августовна время, когда выходили в лучшие. - Заработать не можем, существуем на бюджетные средства. А в 1990-е финансирование просто отсутствовало. Но ни разу не было, чтобы какая-то больница не получила кровь. Фирмы-поставщики оборудования и расходников мне доверяли, и мы работали с ними в долг.
Во время дефолта 1998 года месяца три не давали средств на зарплату. Знаете как выживали? Мы тогда держали кроликов, на которых проводили биологические пробы альбумина. А кроликам полагался «Геркулес». Так мы фасовали крупу по 2 кило и выдавали санитаркам. А что делать? Я с утра до вечера твердила людям, что это временные трудности, просила потерпеть. И мне поверили, никто не ушёл».