Добрые руки

О том, что станет акушеркой, Зоя и не думала. Она и слова-то такого не знала. В деревне Филиппенково Бутурлиновского района Воронежской области, где она родилась, говорить о таком не полагалось. 

«Я тебя нашла в 1926 году, как раз на Пасху», - рассказывала ей мама. Так же «нашлась» старшая сестра Таисия, а после Зои ещё двое младших.

Отец, Степан Иванович, воевал в Гражданскую, потом стал механиком на машинно-тракторной станции. А затем стал обучать специалистов по всей стране. Семья несколько лет жила в Узбекистане, затем в Сибири, но перед войной вернулись на родину, в Бутурлиновку. Зое было уже 15 лет.

Проснувшись той ночью, девочка застала родителей сидящими на кухне.

- Тише, - сказала мама. - Война, доченька...

И по щекам у неё потекли слёзы. Мария Яковлевна уже во второй раз провожала мужа на фронт. 

Отца отправили в тыловую часть в Камышине, где он ремонтировал самолёты. Только тыл скоро превратился в прифронтовую полосу, на которую фашисты обрушили всю мощь своей армии.

А до Бутурлиновки они не дошли всего 12 километров. И тоже нещадно бомбили. Все стёкла в окнах были выбиты. Люди затыкали проёмы мешками с соломой. 

«Через наш городок постоянно гнали пленных немцев, - говорит Зоя Степановна. - Некоторые шли по морозу с корзинками на ногах вместо обуви. Поверх пилоток повязаны женские платки. Дорого им обошлась война... И мне тоже. За нашу победу в 16 лет мне пришлось отдать левый глаз».

От каждого дома кто-то работал для фронта. Маму хотели отправить на окопы, но Зоя вызвалась работать в госпитале, чтобы мама осталась с младшими.

«Госпиталь устроили в моей школе, - говорит она. - Парты выставили во двор, в классы на пол натащили соломы и сена. И стали принимать раненых. Мы с подружкой затаскивали их в помещения, снимали окровавленные шинели и гимнастёрки, одубевшие от мороза. Потом хирург оперировал, а мы держали солдатиков. Наркоза-то не было.

Ещё мы ухаживали за бойцами, поили водой, письма им домой писали и своей картошкой подкармливали». 

- Не ходи туда, доченька! - почти каждый день просила мама. - Уже один госпиталь разбомбили... 

Но как не пойти?

В тот день Зоя помогала выгружать раненых. Вдруг взрыв! И лицо залило кровью. Осколок угодил прямо в глаз...

«Я рукой его закрыла, бегу, а под ноги то чья-то рука попадётся, то голова...» 

Когда наши войска оттеснили врага, повсюду стали открываться учебные заведения. Зоя поступила в школу медсестёр, и уже в сентябре 1945-го устроилась акушеркой в Рамонскую райбольницу.

«Мужчины с войны вернулись, и пошли дети! - смеётся Зоя Степановна. - Мы с напарницей за сутки принимали по 12 родов.

Однажды в мою смену привезли жену секретаря райкома партии. 43 года. Рожает первые. Несколько часов перед нею плясали, а схватки вдруг прекратились. Наконец, пошли потуги. А дежурный врач на операции, подойти не может. Страха у меня не было. И я сама приняла девочку. Хорошенькую, здоровую. Когда секретарь райкома их забирал, он сунул мне конфеты и какую-то коробочку. Открыла я, а там чулки капроновые. Я таких и не видела. А врачи с тех пор мне доверяли рожениц».

Осенью 1946 года Зоя приехала в Калининград. Сюда после медучилища распределили младшую сестру, и отец упросил поехать с ней. 

В Москве на вокзале к группе медсестёр подошёл старичок, попросил хлеба, а взамен стал гадать по руке. Зое сказал, что станет она жить у моря, что муж у неё будет хороший, что родит она детей. И что проживёт долго. Хлеба ему Зоя дала, но не поверила. 

«В Смоленске долго стояли, - вспоминает Зоя Степановна. - Вместо города там были горы кирпича. К поезду подходили дети в солдатских фуфайках, грязные. Мы отщипывали им от своих кусочков. 

Перед Литвой проводница предупредила, что сейчас бандиты станут обстреливать состав. И точно: «Тра-та-та-та-та!» Мы головы под сиденья засунули. Так и ехали до Нестерова. Там проводница вымела осколки побитых стёкол, и дальше ехали спокойно.

К ночи добрались до Калининграда. И до утра сидели в сарае на сортировочной, который служил вокзалом. Рассвело. Пошли искать горздравотдел.

На Ленинском проспекте ни одного дома не было, как в Смоленске. Только будущая мореходка целая (сейчас КМРК - авт.).

Солдаты тягачами расчищали дорогу. На развалинах кое-где виднелись надписи «Мин нет» или «Разминировано». И подпись.

Мостов через Преголю не было. Только переходы, сколоченные из четырёх брёвен, а вдоль них канаты натянуты». 

Первую ночь девушки провели в кабинете горздравотдела на Советском, 13. Положили на пол какие-то немецкие документы и легли.

Утром их распределили: двоих в санаторий в Светлогорск, двоих - в областную больницу, а Зою с сестрой в горбольницу №1. Сейчас это областной роддом на Клинической.

В трудовой книжке Зои Степановны есть запись чернилами: 1 октября 1946 года зачислена на должность акушерки. И подпись - Виктор Львович Лапидус. (Прошёл хирургом всю войну, с подразделениями выходил из окружения, в послевоенном Кёнигсберге организовывал первый роддом — №1, что на Клинической.) 

«Он обнял меня и говорит: «Это ты уже и акушерка?!» - вспоминает Зоя Степановна. - Распорядился выдать нам с сестрой ботинки, брюки и по две гимнастёрки. Из второй мы сразу сшили себе по юбке. Ночевать пришлось снова кое-как - под лестницей. Но наутро нам дали комнатку в доме напротив роддома».

Рожениц везли со всей области. Наверху имелось отделение и для немецких женщин. 

«Я принимала по 25-26 родов в сутки! Бывало, что одновременно рожали 6 женщин. Это такое напряжение! Нас, акушерок, качало!» 

Чего только ни случалось! Однажды входит молоденький офицер. Подбородок в крови. Шинель тоже. 

- Что с вами?!

Оказалось, жена стала рожать по дороге в роддом. Малыша он принял, а шофёр сказал, что надо перерезать пуповину. Иначе пропадёт ребёночек. Ножа не было, и пришлось ему пуповину перегрызать.

В 1946-м в городе было неспокойно. За пределы больницы персоналу вообще советовали не выходить. 

«На перекрёстке улицы Фрунзе и 9 Апреля стоял дорожный указатель, возле которого ставили часовых, - говорит Зоя Степановна. - Несколько раз утром их находили повешенными на этом столбе... Но потом бандитов нашли». 

Вспомнила она и вовсе ужасную историю.

«После родов каждый послед мы клали в специальное судно, и к нему подкладывали бумагу: например «Иванова, 32 года, родила мальчика (девочку), вес, рост, послед осмотрен, цельный, акушерка такая-то». Вдруг приходит ко мне врач: «Как ты смотрела послед?! Куска нет! Женщина кровью истечёт».

Я говорю, что он был цел...

А санитарками у нас работали немки, потому что русских не хватало. И вот в городе распространился слух, что стали умирать люди, которые покупали с рук у немок котлеты. И однажды у одной санитарки в сумке нашли куски последов. 

Я к Виктору Львовичу. Он сгрёб её за шкирку и во двор, в яму с крышкой, выложенную камнями. «Пока не признаешься, кто тебе это заказал...»

Всех немок из больницы сразу убрали. А эту санитарку расстреляли прямо в яме...»

В июне 1947 года Зою перевели на работу в новый роддом №2 на ул. Павлика Морозова.

«У немцев в этом здании размещался дом престарелых. Комнаты уже побелили, окна и полы вымыли, мебель поставили. Рахмановские кресла (кресла-кровати для родов, - авт.) имелись, но ржавые. Мужики их ошкурили во дворе и красили. Тут солдат из соседней воинской части и привёл женщину рожать. Я схватила стерильную простыню из бикса, постелила на топчан. Солдат стоит, мужики красят, а она рожает!

Родила девочку».

Однажды на танцах, которые тогда устраивали в кирхе на ул. Кровельной (сейчас – Маршала Новикова), Зоя познакомилась с Николаем.

«Фамилия у него была необычная — Вахтер. Он был из польских евреев, но сбежал из Польши, когда пришли фашисты. Рассказывал, как однажды на улице немец сунул ему свой грязный сапог: «Киндер, шнель!» И он чистил его своим носовым платком. А потом фашист пнул его прямо в лицо...

В СССР Коля окончил ФЗО, работал машинистом и так оказался в Кёнигсберге. Только в 1958 году он попал на родину и узнал, что его родители погибли в концлагере». 

Перебирая фотографии, Зоя Степановна находит самую первую, сделанную в Калининграде, - с сестрой в 1946 году. А вот другая, где она уже старше, - с Доски почёта Балтийского района, которая стояла возле кинотеатра «Родина».

Заслужила. Ведь после роддома №2 Зоя Степановна Вахтер много лет работала медсестрой в поликлинике и больнице железнодорожников. 

И жила, как нагадал старичок: у моря, с мужем - дай Бог каждой, с детьми. И долго!