Бесстрашье — наш морской закон

Это стало традицией - с начала девяностых годов - в День рыбака калининградские моряки собираются у Памятного знака пионерам океанического лова, вспоминают былые походы и не вернувшихся с морей

Мне повезло в моих хождениях по морям встречаться с капитанами «первой волны», чьи имена увековечены на этом Памятном знаке и другими, не менее заслуженными, теми, кто нашёл в разрушенном войной крае своё новое призвание. Многие из них сменили военные шинели на рыбацкие робы, стали матросами, мотористами, рыбмастерами и мастерами добычи, прошли трудный путь от рядовых до командного состава.

То, что сделали калининградцы, кёнигсбергским рыбакам и в фантастическом сне не могло присниться. Кому тут до войны могло прийти в голову ловить рыбу за три моря, осваивать Мировой океан?

С первых дней рыбного промысла работа в море была подвигом. Балтика кишела минами. В 1946 году в основном протралили только фарватеры для торгового судоходства. А рыболовным судам гарантию безопасного промысла никто не давал. Голубую ниву они пахали, как минное поле, через каждые полмили хода с тралом ставили на воде вешки, обозначавшие, что данный отрезок пути безопасен. Так капитаны, подобно сапёрам, обставляли свои трассы тралений и наносили их на карты. И часто вместе с рыбой тралы поднимали торпеду или бомбу, бочки с отравляющими веществами. Для рыбаков освоение Балтики стало продолжением только что закончившейся кровавой войны. Такими опасными фарватерами ходили многие известные капитаны. И среди них тот, кто будучи в сорок пятом году командиром военных минных тральщиков, «чистил» это море. Лазарь Шухгалтер - один из тех отважных капитанов.

Так какими были наши первопроходцы?

Вспомним Михаила Николаевича Малаксианова – основателя и первого начальника Калининградской инспекции безопасности мореплавания – капитана всех капитанов.

Во время войны, на беззащитных транспортных кораблях Дальневосточного пароходства он ходил сквозь огонь с воздуха и глубин в районы военных действий в Арктические моря, доставлял из портов США необходимые фронту боеприпасы. В районе Алеутских островов, на пути из Ванкувера во Владивосток, мощный взрыв потряс его пароход «Павлин Виноградов».

В шлюпке с 29 моряками он боролся в Тихом океане со стихией, с голодом и холодом. Их, девятерых выживших, полуживых, подобрали случайно на шестой день…

На пароходе «Ола» с распухшего тела старпома Малаксианова срезали одежду и обувь. Была угроза гангрены и ампутации ног – они потеряли чувствительность.

Потом он заново учился ходить по земле, чтобы снова уйти в море.

Направление в Калининград он воспринял словно боевое задание. В 1949 году на СРТ-109 «Румб» Малаксианов вышел в Атлантику капитан-флагманом группы промысловых судов. А вернулся в порт с рекордным уловом – 250 тонн рыбы!

В тех первых исландских экспедициях ещё не было ни сететрясных, ни посолочных машин. Вручную, рывками, встав друг против друга, вытряхивали рыбаки улов из сетей. Работали на пронизывающем насквозь ветру под солёным душем от перескакивающих через низкий борт СРТ волн. Вручную тянули из воды набухшие поводцы. Зюзьгой – своеобразным сачком из мелкой дели часами накидывали на посолочный стол сельдь, руками перемешивали её с солью.

Вспоминал такие же первые рейсы известный капитан СРТ «Гарпун» Герой Социалистического труда Авенир Сухондяевский, как на Балтику выходили они без промысловых карт и опытных рыбаков. Квадрат, где отдать трал определил «по слухам», зацепился за грунт и на дне морском оставил траловую доску. А после, раздобыв в Клайпеде доски и промысловую карту, вытралил в своём первом рейсе 68 тонн рыбы. Это был по тому времени самый большой улов на Балтике. Вот что рассказывал Авенир Павлович об особенностях плавания в новых районах:

- На севере, у Шпицбергена, чтобы пройти в бухту, не оборудованную навигационными знаками, мы спускали шлюпку, отвозили на берег бочки с мазутом и, установив их на самых высоких горах, поджигали. Затем вели суда на свет нами созданных маяков.

Калининградские «сэртэшки» после Балтики освоили Северное море и Норвежское. Эти траулеры на хорошей волне - скорлупки. Но наши настырные промысловики первыми доказали, что там ловить рыбу можно не только летом, но и штормовой зимой. Они подстроились к штормам, приспособились сельдь ловить урывками. Только утихнет море – метают сети. Так началась круглогодичная работа на морской ниве.

А вести с промысла не всегда были о больших уловах. Кто терял тралы, кто наматывал сети на винт. Смывало с палуб рыбаков. Тонули суда. И, когда на грани катастрофы были одни, к ним, рискуя жизнью, приходили на помощь другие. Бывало на Балтике, в Атлантике, Северном море, у Шетландских островов: то сейнер, то траулер с заглохшим двигателем понесёт на скалы. Кто по морям ходил, тот знает, чего стоит взять в девяти–десятибалльный шторм аварийное судно на буксир. Так, себя не щадя, спасали своих и иностранцев – болгар, французов, норвежцев…

Капитан дальнего плавания Иван Алексеев о становлении промысловой флотилии скажет так: «Тогда мы открывали не только новые районы промысла, но и самих себя».

За звёздные уловы выдающиеся промысловики были удостоены Золотой звезды Героя Социалистического Труда. Их имена стоят рядом на мемориальной стене у Памятного знака «Пионерам океанического лова»: А.Сухондяевский, Г.Носаль, И. Алексеев, Г. Прокус, Н. Сизов,
А Цыганков, Н. Захаров.

Среди первопроходцев, осваивавших новые районы промыслов, мой первый капитан Григорий Носаль, крестивший меня со шлюпки в ледяной воде арктических широт. До сих пор о нём вспоминая, я чувствую себя «салагой».

Меня поражала его железная выдержка, когда приходилось нашему судну буквально ползти меж льдин в широтах, близких к Гренландии. Только вздутые вены на его руке, сжимавшей ручку «телеграфа», передавали напряжение от частых команд машине: «Стоп! Малый! Стоп!»

Никто даже тени волнения не уловил на его лице и в той экстремальной ситуации, что именуется на флоте «борьба за живучесть». С первой пробоиной экипаж справился так, будто весь рейс не тралил, а только тем и занимался, что на дырищи в корпусе заводил пластыри. Не знаю людей более порядочных и мужественных, чем те, кого испытало море.

В числе тех, кого называют «капитанами эпохи Студенецкого» - легендарного начальника УЭЛа (Управления экспедиционного лова) не только опытные промысловики, но и талантливые литераторы-маринисты: Евгений Мухин, Винер Опекунов, Евгений Фёдоров, Лев Васильев.

Наш земляк, живущий теперь во Владивостоке, писатель Евгений Фёдоров в 1959 году впервые, двадцатичетырехлетним, поднялся на капитанский мостик СРТ-4565.Тогда и принял он участие в «Капитанском бунте» - первой забастовке советских рыбаков близ чужих берегов, которую позже описал в своем очерке. В 2016 году вышло уже восьмое издание его повестей и рассказов. Гендиректор концерна «Мосфильм» Карен Шахназаров передал эту книгу на студию для написания сценария. Возможно, мы увидим фильм о калининградских рыбаках.

С подачи Евгения Фёдорова Владимир Высоцкий написал в 1967 году на даче в Архангельском песню «Возвращение» (Корабли постоят и ложатся на курс…), а после знакомства с нашим известным капитаном Владимиром Касаткиным, Пахмутова и Добронравов написали песню «Звезда рыбака».

В песнях, книгах писателей-маринистов, Памятном знаке и в памяти калининградцев не гаснут рыбацкие звезды. В День рыбака, как в День Победы, вспоминая героев, славя всех тружеников моря, вспомним и всех павших на промысле. Они тоже наши звёзды рыбацкие - не гаснут в памяти моряков.