От Твери до Маньчжурии

Уходя в разведку, младший сержант Абрамов и не думал, что короткая вылазка, которая должна пройти тихо-скрытно, обернётся настоящим боем. Но их группа лоб в лоб столкнулась с разведкой фашистов.

И вот взорвалась граната, за воротник потекло что-то тёплое, а потом темнота...

Информацию о Клавдии Александровиче Абрамове сразу выдаёт любой поисковик в Интернете. Например, на страничке сайта «Победители» составлен поимённый список ветеранов России.

А в другом списке — участников штурма Кёнигсберга — его фамилия возглавляет этот славный ряд.

Царского имени

«Родился я в большой семье в августе 1924 года в деревне Ягрыш Вологодской области, - рассказывает Клавдий Александрович. - Первенцем у родителей был сын Иван, а потом на свет появилось восемь девок! А уж напоследок - я. Отец уже и не ждал такого подарка судьбы. Мама рассказывала, что повёз он меня крестить. Поп и спрашивает: «Как назвали?» Отец отвечает протяжно: «Клавди-и-я». Когда в купель опускать стали, развернули меня, а там оказался Клавдий! Поп сказал, что так звали римского царя. И меня в честь его назвали».

Клавдий окончил пять классов, потом десятилетку в районе. Родители так и работали в колхозе, а брат и сёстры разъехались.

Когда началась война, старшего брата сразу забрали на фронт, а потом призвали в армию и Клавдия. Определили в пехоту, но сначала как человека грамотного, отправили в училище младших командиров.

Хоронил Матросова

Фронту требовались сотни тысяч командиров. Ведь на передовой в 1941-1942 годах средний срок жизни лейтенанта в окопах исчислялся в среднем всего двумя неделями... Этот кадровый голод и утоляли за счёт недоученных курсантов и выпускников ускоренных курсов, куда набирали тех, кто закончил хотя бы семилетку.

В училище Абрамова наставляли тому, что необходимо на фронте: наступать и обороняться, командовать в условиях сложной боевой обстановки, метать гранаты и бутылки с зажигательной смесью по танкам.

Получив звание младшего сержанта, он отправился на передний край, на Калининский фронт.

«Меня определили в ту часть, где воевал Герой Советского Союза Александр Матросов, - говорит ветеран. - Живым я его не видел, а вот хоронить довелось».

И действительно, когда знакомиться, если Матросов прибыл на передовую 25 февраля 1943-го, а погиб уже через два дня, при наступлении в районе деревни Чернушки. Там его и хоронили боевые товарищи. (Прах позднее перезахоронили в городе Великие Луки, - авт.)

Адъютант

«Самыми трудными, конечно, были бои, когда мы отгоняли немца от Москвы, - вспоминает Абрамов. - Он так пёр! А у нас ещё не научились выпускать достойную технику. Поэтому и теряли много людей. На Калининском фронте меня ранило в ногу, на Смоленском - в руку. Но не тяжело.

А вот когда ходил в разведку и мы натолкнулись на немцев, осколками гранаты меня ранило в голову в двух местах. Пролежал в московском госпитале два месяца. Оттуда меня отправили уже под Ленинград.

Служил я в тяжёлой самоходной артиллерии. И поэтому нас часто перебрасывали. В любой части проводили мы не больше двух месяцев. Обстановку изучишь, пару боёв пройдёшь и на переформирование.

Я хоть и в звании младшего сержанта, но исполнял офицерскую должность - был адъютантом комполка».

Воевал Клавдий Абрамов и в Заполярье, а осенью 1944 года принимал участие в освобождении Норвегии, в боях за Киркенес, который обороняла 20-я горная армия гитлеровцев.

Этот богатый полезными ископаемыми край немцы хотели удержать любой ценой. И три года строили там оборонительные укрепления. В 1944-м нашим войскам предстояло преодолеть мощный рубеж из трёх полос с отдельными опорными пунктами, отлично приспособленными к круговой обороне.

Советские войска превосходили силы противника, но сражаться пришлось в сложных условиях: горы, тундра, много водных преград и непроходимых болот. Вместо дорог — огромные пространства, загромождённые валунами.

Бой за Киркенес начался 24 октября. Ночью наши подразделения стали переправляться через залив. Норвежцы активно помогали: показывали фарватер, отдавали свои лодки, а местные рыбаки сами перевозили бойцов и спасали тонущих советских солдат.

А утром ударила артиллерия и форсирование продолжилось.

Поняв, что город не удержать, фашисты хотели взорвать штольню, где спряталось 3,5 тысячи норвежцев. Но узнав о планах врага, наше командование приказало внезапно атаковать. И штольню с людьми отбили.

В пух и прах!

Из Норвегии полк тяжёлой самоходной артиллерии, в котором служил Абрамов, срочно перебросили под Кёнигсберг, где готовились к штурму крепости.

Эти самоходки с пушками в 152 мм позже назовут оружием Победы. А на фронте они стали неприятным сюрпризом для немцев: бронебойными снарядами отлично сносили башни гитлеровских «Тигров».

«В Москве нам дали новую технику, - вспоминает Клавдий Александрович. - Ночью мы прибыли, а наутро уже обстреливали немецкий аэродром Повунден (сейчас это Храброво, - авт.). Из 21 орудия выпустили по 30-40 снарядов и разбили его в пух и прах! Вся их истребительная техника была подавлена: немецким самолётам даже не позволили подняться.

Когда мы взяли Кёнигсберг, комполка пригласил посмотреть город. Поехали на легковой машине. Разрушения, конечно, были. Но мне показалось, что не так много, как в других городах. Потому что хорошо поработала разведка перед штурмом».

Повоевал гвардии младший сержант Абрамов и с японцами.

Уже в апреле войска из-под Кёнигсберга стали отправлять на Дальний Восток. Там требовались силы с боевым опытом прорыва долговременных укрепрайонов и крепостей, которые разгромят квантунскую японскую армию в Маньчжурии.

«И мы выгоняли японцев с китайской территории, - говорит ветеран. - Японцы в технике нам проигрывали. Бежали от нас. Много их взяли в плен тогда. Они и сами часто сдавались».

* * *

Когда началась демобилизация фронтовиков, Абрамову предложили остаться в армии. Но он не хотел. И отправился домой в первой партии, куда, согласно приказу, включили всех, кто был ранен в боях.

Сначала поработал счетоводом в колхозе. А когда на глаза попалась газета с объявлением, что набирают курсы по подготовке финансистов для МВД, уехал учиться в Вологду.

По окончании — распределение. И Абрамов получил место главного бухгалтера в Таджикистане. Отправился туда уже с семьёй: с женой Антониной и сыном Колей. Тоне, которая работала фельдшером, место тоже нашлось.

Через три года Абрамовы вернулись на родину. И, пожалуй, неожиданно для самого себя Клавдий Александрович решил попробовать силы совсем в другой ипостаси.

«Как-то сразу после смерти Сталина вышел указ: организовывать курсы председателей колхозов, - говорит он. - Специалистов в сельском хозяйстве не хватало. Я и пошёл, а в 1955 году стал председателем колхоза «Рассвет».

Колхозы после войны находились в бедственном положении: ни техники, ни лошадей, ни людей. С фронта вернулись единицы, и половина из них - инвалиды. А требовалось с них много. Нам, например, большие задания на лесоразработки давали. Мы выполняли, но с большим трудом».

Однако руководить пришлось недолго. Наверно, сказалась нервная и неспокойная работа — у Клавдия Александровича открылась фронтовая рана. Должность председателя колхоза он оставил, снова занялся бухгалтерией. Но уже на нефтеперерабатывающем заводе в Ярославле, который как раз стали строить.

«Крупнейшее предприятие, 15 тысяч рабочих, - рассказывает Абрамов. - Я проработал там 26 лет. В 1976 году ещё закончил Народный университет технико-экономических знаний. Потом ездил по всему Советскому Союзу, проводил ревизии таких же предприятий. В 1980-м даже стал победителем соцсоревнования. Есть ещё у меня звания Отличника нефтеперерабатывающей и нефтехимической промышленности и Ветерана труда. В 2000 году, уже на пенсии, я стал калининградцем. Не зря когда-то отвоёвывал этот город».