Отпетые заживо

Когда Великому магистру Тевтонского ордена Хартмуду фон Крумбаху осенью 1261 года доложили, что два брата из крепости Кёнигсберг — Альберт и Герман - вроде бы отпали от веры, поскольку возмущались его приказу носить одежды из грубых тканей, да ещё обзывали «Ватмалом», намекая на его жестокость, то он пришёл в ярость.

- Вступили в сговор с дьяволом, нарушив обет смирения! - всё твердил Хартмуд фон Крумбах, сжимая кулаки, не в силах справиться со своими чувствами. - Боже, какое злодеяние! Какое злодеяние!

- Христос – Господь наш, ещё никогда ничего не делал здесь, на земле, без причины, - возразил ему на это комтур Эльбинга (Эльблонга), который в ту пору оказался на аудиенции у магистра. - Христос, видимо, позволил этим двум рыцарям отпасть от веры потому, чтобы другие, увидев неотвратимость их наказания, более утвердились в силе веры и уничтожили тех, кто не хочет верить. 

- Верно! - согласился Хартмуд фон Крумбах. - Мы устроим им показательную казнь! А до этого разжалуем из рыцарей, отлучим от церкви и отпоём заживо! 

Комтур Эльбинга на этих словах магистра поклонился и затем продолжил: «Я был бы счастлив, Великий магистр, если бы всё это состоялась в Эльбинге, в назидание братьям Тевтонского ордена из крепости Кёнигсберг, которые давали обет питаться хлебом смирения и водой сердечного сокрушения, но стали забывать свои клятвы и осмелились даже обсуждать приказы Великого магистра!» 

И Великий магистр Тевтонского ордена в Пруссии Хартмуд фон Крумбах (прозванный тевтонами «Ватмал» из-за грубой ткани, которую он велел носить братьям и строго надзирал за этим, а ещё за свою жестокость) решился на показательную казнь. 

Когда двух рыцарей из крепости Кёнигсберг привезли в Эльбинг на простой телеге и бросили связанными перед собором святого Николая, там всё уже было готово к наказанию «виновных». На одном помосте сидели судьи, герольдмейстер и два-три десятка рыцарей, специально прибывших из разных крепостей ордена Тевтонского, чтобы созерцать казнь. Второй помост предназначался для вероотступников. 

Толпа простых горожан (в основном подмастерья, калеки, нищие), сгрудившихся на площади в предвкушении кровавого действа, просто неистовствовала: «Разорвать негодяев!!! В клочья!!!» 

И вот на помост вывели Альберта, облачённого во все доспехи. Перед ним живо воздвигли столб, куда повесили опрокинутый его родовой щит. 

Герольдмейстер встал и торжественно зачитал «дело» Альберта. 

- Назови свидетелей его беззаконного и окаянного вероотступничества! - потребовал Великий магистр.

И тотчас герольдмейстер опросил подговорённых заранее «свидетелей» и огласил составленный заранее приговор: «разжалован», «и осуждён на смерть путём сожжения». 

… И сразу двадцать четыре священника по заведённому в таких случаях обычаю принялись заунывно и протяжно петь один похоронный псалом за другим. А позади Альберта встали четыре палача. 

На середину площади вышел герольдмейстер и, по поданному им знаку, с Альберта сняли шлем. Один палач поднял шлем высоко над головой.

- Это шлем коварного и вероломного рыцаря! - как можно громче воскликнул герольдмейстер. (Толпа одобрительно загудела.)

По следующему его знаку с Альберта сняли цепь и так же подняли высоко, чтобы всем было видно. 

- Это цепь коварного и вероломного рыцаря! - зычно сообщил герольдмейстер... 

И так было каждый раз, когда снимался один доспех за другим.   

Когда доспехов не осталось, палачи сорвали с Альберта полукафтанье и тут же разорвали  его в клочья. (Толпа просто ревела от восторга.)

- Щит! Щит!!! - кричали в исступлении горожане, пришедшие на казнь. - Не забудьте про щит!

И три рыцаря торжественно раздробили на три части щит Альберта, а затем как можно выше подняли эти части над головой. 

«И да облечётся он проклятием, как ризою, - запели священники, - и да проникнет оно, как вода, во внутренности его и в кости его, как елей; да будет оно ему как одежда, в которую он одевается, и как пояс, которым он опоясывается!»... 

- Имя осуждённого? - перешёл к следующей части разжалования и отлучения рыцаря от церкви герольдмейстер.

И помощник его, встав позади несчастного, произнёс: «Альберт» и назвал поместье его. 

- Нет, ты ошибаешься! - возразил герольд-

мейстер. - Перед нами не рыцарь Альберт, но коварный и вероломный изменник! Ещё раз спрашиваю: как имя его?

И во второй, и в третий раз помощник называл имя Альберта, а герольдмейстер и во второй и в третий раз «поправлял»: «перед нами не более как коварный и вероломный изменник!»

В конце концов Альберта стащили с помоста и бросили на носилки.

- В церковь! - распорядился герольдмейстер. - отпевать как покойника.

И занялся следующим рыцарем из Кёнигсберга, Германом, которого подвергли такой же процедуре разжалования и отлучения от церкви.

- … Жгли двух несчастных рыцарей всё на той же площади в Эльбинге, перед собором святого Николая, - докладывали через месяц после этого события Римскому Папе Александру IV.

Папа, как узнал о деяниях магистра Тевтонского ордена Хартмуда фон Крумбаха, впал в бешенство. Приказал снять его с должности «за тяжкую вину» перед двумя отлучёнными от церкви и сожжёнными заживо рыцарями. Наложить на него и на всех тех, кто советовал ему совершать эти безумные поступки, годовой штраф, понизить в звании, приговорить к унизительным службам и назначить посты. 

Посох и кольцо у Великого магистра (массивное, литое, из червонного золота, украшенное большим, неправильной формы кроваво-красным рубином, обрамлённым по бокам двумя крупными алмазами) — изъять. 

А комтуру Эльбинга и герольдмейстеру, кроме всего прочего, назначить тюремное заключение.