Эх, нам бы танков дождаться...Эх, нам бы танков дождаться...

Самое яркое воспоминание детства — голод. Или «голодовка», как эту беду называли в селе Степное Ямпольского района Сумской области в начале 30-х годов прошлого века.

Хоменко — семья простая, крестьянская, а значит большая - пятеро детей. А в доме — ни крошки хлеба, ни картошины. 

Спозаранку за шестилетним Гаврилой приходила тётушка. Мальчик обувал лапти, брал холщовую сумочку и шёл с нею в поле. Искали затерявшиеся в бороздах картофелины, собирали клевер и щавель. А вечером всё это он сдавал маме и с надеждой заглядывал в миску на ужине — достанется ли сегодня картошинка?

Отец работал много. Земли гектаров десять было, а работников — он да лошадка. В поле с рассветом, с поля - уже в сумерках. Поест и снова на луг — в ночное.

Поэтому, когда стали поговаривать о колхозе, обрадовался:

- Хоть на кровати посплю! 

Первыми в колхоз пошли бедняки, за ними «лошадники», следом середняки. А кулаков не взяли: добро отобрали, а самих выселили. Как и деда Гаврилы, у которого имелась мельница...

Но лёгкой жизни не дождались. Денег в колхозе не платили, проставляя в журнале учёта трудодни, за которые расплачивались осенью - мешок-полтора зерна и несколько повозок картошки. 

Поэтому жили продукцией с приусадебного участка, продавали птицу, да корова выручала. 

Ни радио, не телефона, даже света в Степном долго не было. Поэтому весть о войне была точно гром среди ясного неба: утром 23 июня мужикам принесли повестки.

Не успели они уйти на фронт, как наши войска начали отступать, подпуская фашиста всё ближе.

«Никакой артподготовки не было, - рассказывает Гавриил Иванович. - Взяли село тихо. Я до сих пор удивляюсь, как мы с такими силами победить сумели? Да ещё пол-Европы освободить! Немцы пушки машинами везли, а у наших лошадки тянули. А те, что полегче, и миномёты солдаты на себе тащили».

Вместо сельсовета гитлеровцы поставили старосту и набрали полицаев. Но они сельчан не третировали. Иногда только заставляли Гавриила и других пацанов ночью хату охранять, в которой сами спали. А староста его и вовсе спас. Когда молодёжь стали гнать на работу в Германию, фамилии Хоменко в списках не было. Но за это пришлось отцу старосте барашка отдать...

Освободили село в августе 1943 года. И Гавриилу сразу вручили повестку в армию. 

Оказался он на Урале, в школе снайперской подготовки. Но снайпером стать не успел. Осенью 1944-го рядового Хоменко перебросили в Польшу, к городу Ломжа, где расположился стрелковый полк 2-го Белорусского фронта, к которому его и приписали.

«Вечером командир отделения отмерил на земле каждому из нас по три шага и приказал за ночь вырыть окоп в свой рост, - вспоминает ветеран. - Ведь днём копать нельзя — немцы перестреляют». 

Служить в полный рост в пехоте вообще сложно. Если только на кухню дежурить попадёшь, а та отправится за провизией в тыл. Там только и выпрямишься.

Но во время атаки все поднимались.

Боевое крещение Хоменко принял серьёзное — разведкой боем.

... Полковой разведвзвод неделю не мог достать языка. Решено было его усилить и отправить за линию фронта целую роту. Немного потренировали: научили прикрывать огнём товарищей, резать проволоку и кляп вставлять.

И вот как-то под утро артиллерия начала стрелять по позициям противника, а ребята стали переправляться через речку. Тут же немцы  открыли ответный огонь.

В пылу боя Хоменко заметил, как по полю пробирается немец. 

- Давай по ногам ему чесанём, - предложил он командиру отделения, - и возьмём! Чем не язык?

- Надо командиру роты сообщить.

- Да пока сообщать будем!..

Раненого немца бросили на плащ-палатку и потащили к своим окопам. А уж там оказалось, что не прогадали — рассказал он и о немецкой обороне, и о планах наступления. Только достался он большой ценой: из шестидесяти бойцов вернулась всего половина...

Гавриила Хоменко за эту рискованную операцию представили к первой медали - «За боевые заслуги».

«Что такое пехота? - И Гавриил Иванович сам отвечает присказкой: - Сто километров пройдёшь и ещё так охота! Трудно... Не думал я, что можно спать на ходу. Оказывается, очень даже можно! Идёт подразделение вперёд. Тут поворот. Кто не спит - повернули, а человек пять-шесть так и топают дальше».

К концу марта 1945 года полк подошёл к Гдыне. Взяв её штурмом, направился к Гданьску, которым овладел 30 марта. Бились так, что от города осталась груда кирпича. Всё - старинные здания, порт и судоверфь - лежали в руинах. 

«Мы жили одним днём: сегодня не убили и хорошо, - говорит Хоменко. - А голову сложить много раз можно было».

... Фашисты ещё удерживали последние здания в городке, когда пришёл приказ занять центр. Командир роты, как положено, вперёд, а по нему пулемётной очередью из подвала. Убит на месте...

Рота отступила. Явились ребята к командиру полка, доложили. Замполит как услышал, как заорёт:

- Вытащить командира! Немедленно!

- Нам бы танков дождаться, - стали просить ребята. 

А тот уже пистолет схватил, трясёт им, расстрелом грозит. Хорошо, что зам по строевой капитан Карасёв вступился... А тут и танки подоспели.

На подступах к Кёнигсбергу политработники стали настраивать солдат на штурм. Объясняли, что перед ними осиное гнездо германского фашизма. Но злости и так хватало, ведь почти у каждого немцы кого-то убили или лишили дома... 

«Меня часто спрашивают, каким был Кёнигсберг во время штурма? - говорит Гавриил Иванович. - Где там! Осмотреться некогда было. Вот приказ: взять дом. А оттуда по тебе бьют и из автомата, и из пулемёта, и из пушки... Одна надежда на артиллеристов и танки. Они ка-а-ак дадут! И мы вперёд!»

8 мая 1945 года старший сержант Хоменко был уже под Магдебургом. Спать почему-то улеглись поздно. Только закрыл глаза, как старший лейтенант Смирнов будит:

- Хоменко, вставай! Война кончилась!

А Гавриил спросонья только отмахнулся, одеяло натянул на ухо и пробурчал:

- Ну и хорошо...

А через секунду опомнился, подскочил и вместе с остальными до утра стрелял из автомата в воздух. Победа!

Сразу после победы начали демобилизовывать. Сначала «стариков» 1900-го года рождения, а потом каждый месяц увольняли по году. У молодых же срочная служба затянулась. У Хоменко - на семь лет. 

Когда стрелковую дивизию расформировали, служил в танковой.Пока весной 1947-го не прошёл слух, что и их отправляют в Россию.

Пошли к писарям — куда? В Пиллау (Балтийск), говорят. Вот тебе и Россия...

Но прибыли в Тапиау (Гвардейск). Там Хоменко пробыл малость. Его вскоре забрали служить в Калининград писарем в дорожное депо, прямо к гвардии полковнику Бевзо (он был начальником стройки мемориала 1200-м гвардейцам). Гавриил описывал дороги и мосты бывшей Восточной Пруссии, а строители их восстанавливали. Затем служил и в ремонтном полку, и в ракетном, пока в 1950-м не демобилизовался. Но остался на сверхсрочную.  

А пора было задуматься и о личной жизни.

«Пригласит меня в гости женатый друг, - рассказывает Гавриил Иванович, - Выпьем, закусим, посидим. Хорошо! Думаю: «Надо жениться!» Потом другой зовёт. А там - выпили, разругались, чуть ли не в драку с женой... Нет, думаю, не надо жениться».

Но когда приехал в отпуск на родину и увидел свою Матрёну, больше уже не сомневался. Целый год они переписывались, а в 1953-м

поженились. Сыграв свадьбу под гармошку, отправились в Калининград. Домой!