Паруса в душе морской

Немцы вошли в село Лёхово, что под Псковом,  уже 12 июля 1941 года. «Машины с надписями на капотах «На Москву!» день и ночь шли мимо нас по большаку в сторону столицы», - вспоминает Иван Артемьевич.

Весной 1942 года на немецкий гарнизон, стоявший в их селе, налетели партизаны. Перебив гитлеровцев и полицаев, браво заявили людям: «Немцам больше возврата нет!»

Но через два дня фашисты взяли реванш. А потом за пособничество партизанам расстреляли всех взрослых мужчин. Женщин, детей и стариков не тронули, но все дома подчистую сожгли. И Рыловы перебрались к бабушке, под Великие Луки. В конце 1942-го там начались страшные бои. Стало ясно, что немцам его не удержать, и они принялись спешно отправлять местное население в Германию. Оставляли только молодёжь, для которой создали специальный лагерь. 

«Мы заготавливали дрова, а девушки работали на кухне, - вспоминает Иван Артемьевич. - А 6 октября 1943 года рано утром началось. Я и не думал, что у нас столько авиации! 300-350 самолётов налетели, сбросили бомбы на немецкие укрепления. И немцы бежали, как крысы! И нас погнали. Наши лётчики на бреющем полёте обстреливали колонну поверх голов. Мы с Володькой и бросились в кусты. Бежали долго. Боялись, что начнут преследовать с собаками, но никто за нами не погнался».

После освобождения псковщины отца забрали на фронт.  Он дошёл до Восточной Пруссии и пропал без вести где-то в Неманском районе.

В октябре 1944-го Ивана тоже призвали и отправили в  Гороховецкие лагеря, где обучали военному делу. Учиться не хотелось – скорей бы на фронт!

Наконец, в мае 1945-го, ефрейтор Рылов в маршевой роте.  Значит, скоро на передовую, добивать врага! Но однажды, ещё до подъёма, пришёл старшина, велел дневальному:

- Как поднимешь, объяви, что война закончилась.

Только вышел, одеяла полетели с кроватей, ребята вскочили, «ура» кричат, а самим обидно. Ведь так и не повоевали...

Оккупация поставила крест на офицерских курсах, куда было направили Ваню Рылова. Вместо них – служба в  конвойном полку. 

... Первый этап, 460 военнопленных, приняли в Литве и доставили под Тулу. Задача конвоя: отвести на угольную шахту и спустить в штольню, а вечером поднять, пересчитать, доставить в лагерь. 

«С немецких офицеров погоны не снимали, - говорит Иван Артемьевич. - И работать не заставляли. А они здорово помогали следить за дисциплиной. Пусть попробует рядовой что-то не выполнить! А вот на кирпичном заводе труднее. Территория огромная. Только отвернёшься – уже двух-трёх нет! И всегда итальянцев или мадьяров! Где-нибудь в уголке кошку жарят...»

Летом 1947 года военнопленных отправили по домам, а полк перебросили на охрану заключённых. И Иван оказался на Крайнем Севере, куда сопровождал головорезов, осуждённых за разбой и бандитизм. Затем 501-я стройка, которая возводила железную дорогу через Обь. Тогда, в 1949 году, под Норильском, вспыхнули бунты, в нескольких лагерях зеки перебили охрану и вырвались на волю.  Когда всё стихло, заключённых из этих колоний перебросили на Сахалин. «Прибыли мы в бухту Ванина, а там лагеря – сплошняком! -  качает головой Иван Артемьевич. - Погрузились на теплоход. Что там творилось – страшно вспомнить... Ночью высадили. Осень. Холодно. Дождь хлещет... Собаки лают...» 

В 1952 году Рылов уехал в Калининград. «Я хотел в море. Сбросить с себя эту конвойную жизнь! Хотелось геройства и испытаний. Повели меня к Петру Афанасьевичу Чагину, который тогда был начальником отдела кадров в УЭЛе. Он меня и принял».

В первый рейс от Управления экспедиционного лова он отправился на грузовом транспорте «Тунгус». В той экспедиции за сельдью был бондарем, закрывал рыбу в бочки. И геройства явно не хватало... Вот на СРТ, когда штормит, когда болтает!..

Однажды по радио команда: «Рыбообработчику Рылову зайти в каюту старпома!» 

- Ты Рылов? - поднялся навстречу высокий огромный дядька. - А я капитан СРТ Носаль Григорий Арсентьевич. На отходе встретил твою сестру. Она посылку передала.

Пригласил к столу, разговорились, и Носаль предложил перейти к нему на СРТ. Прямо сейчас! Ваня метнулся за вещами и бегом к СРТ, что ошвартовался у борта могучего «Тунгуса». Траулер-кроху волны бросали то вверх, то вниз метров на шесть. Как перебраться-то?!

- Будем прыгать на вожжак, - скомандовал Носаль. И показал на скрутку толстого каната на палубе СРТ. Подхватил парня, и они полетели вниз. А траулер прямо из-под ног уходит! Казалось, вечность прошла, пока рухнули на канаты.

- Отходим!

Теперь, у Фарерских островов, геройства было - хоть отбавляй! Одна качка чего стоила... А тут ещё должность 3-го механика, заведующего всей электрикой.

- «Люстра» на фок-мачте не горит!

«Болтаюсь на мачте, откручиваю прожектор, а судно накренилось и я уже за бортом, в «свободном полёте» над волнами, - смеётся моряк. -  Установил. А на третьи сутки снова не горит! Помучился изрядно и понял на всю жизнь: в море нужно делать раз, но основательно».

В 1955 году закончил Школу усовершенствования командного состава и работал в УЭЛе до самой его реорганизации в 1969 году. После того как малотоннажный флот перебросили в Пионерскую базу «Океанрыбфлота», ходил в море ещё 15 лет. Был и вторым механиком, и стармехом, побывал инженером-механиком, и наблюдающим за судоремонтом, работал в подменных командах в Дакаре, Луанде и Санта-Крусе. 

От механика в море зависит многое. Надо план не выполнить, а перевыполнить! А тут топливо с высоким содержанием серы. И всё – встал главный двигатель. В районе северо-восточной Исландии рыба вокруг кишит, а СРТ в дрейфе, траление потеряно. Пока разберёшь-соберешь 3-4 часа уйдёт. К тому же в таком беспомощном состоянии хороший шторм судно и вовсе может в щепки разнести. 

Поэтому перед рейсом на собственные деньги запасался распылителями, чтобы в случае аварии мог за несколько минут всё исправить.

В 1967 году Рылов ходил в Южную Атлантику, к острову Фернандо-По. По пять судов из УЭЛа и Клайпеды отправили за креветкой, которой Советский Союз рассчитывался с американцами за поставку ЭВМ.

Судовые приборы креветку не фиксировали. Глубину не добрали на полметра – и пусто. Но план всё же выполнили на 137%. За что повар баловал моряков, выставляя на ужин 40-литровую кастрюлю с креветками и лангустами!

У Ивана Артемьевича Рылова 47 рацпредложений. «Время тогда было такое: уходишь в рейс, привези три предложения. А на судне всегда есть что усовершенствовать. Мой «экономический эффект» по тем деньгам вышел на 105 тысяч рублей!» 

Сегодня он живёт в Доме ветеранов. По-прежнему деятелен, участвует в общественном совете, помогает соседям по электрике и... строит корабли! 

На самом почётном месте в его комнате - коллекция парусников. Вот баркентина, которую он собрал в рейсе в 1959 году. Вот судно, корпус и паруса которого выполнены из африканских раковин.

В «мастерской» и друзья-помощники, капитаны в отставке Валентин Румянцев и Николай Старченко. Ведь бывших моряков не бывает!