Три апрельских дня в победном 45-м

Великая Отечественная началась для лейтенанта Гаврилова со Сталинграда, куда его отправили после окончания Ульяновского училища тяжёлых танков имени В.И. Ленина.

К рубежам же Восточной Пруссии в ноябре 1944-го он подошёл уже в звании капитана, будучи начальником штаба батальона. 

Перед государственной границей Германии танки остановились. А затем, дав залп в сторону Кёнигсберга, двинулись на Шиббен (Шилуте), взяли его сходу, подоспев как раз к ужину. Который накрыли для гитлеровских солдат, а достался нашим ребятам.

Оттуда - на Шталлупёнен (Нестеров). За небольшой городок бились два дня, но это было последнее серьёзное сражение перед штурмом главной цитадели Восточной Пруссии. 

Наступать на Кёнигсберг приказано было 13 января 1945 года. Танковый батальон Гаврилова, вошедший в состав 39-й армии, бросили на Жиллен (Жилино). Немцы сопротивлялись отчаянно, цепляясь за каждый бугорок своей земли. Дважды с ожесточёнными боями пришлось брать Гросс Скайсгиррен (Большаково). И только преодолев реку Инстер (Инструч), батальону дали отдых.

Рано утром Валентин вместе со своим ординарцем Агиулиным понёс на зарядку аккумулятор. На обочине дороги стояло несколько самоходок. 

− Привет, пехота! - крикнул капитан бойцам в белых маскхалатах. А когда они не ответили разозлился. - Вот черти, уже и не здороваются...

Решив одёрнуть грубиянов, обернулся и обомлел: молчаливые бойцы внимательно слушали команды... немецкого офицера!

− Как шли, так и пойдём, - приказал Гаврилов ординарцу и, «непринуждённо» болтая, они двинулись к ближайшим сараям, а уж там бросили аккумулятор в кусты и рванули сообщать, что в тылу батальона немецкие самоходки.

Но не успели. Загрохотало, и один из наших танков разлетелся на куски. К счастью, все уцелели: ребята ждали полевую кухню и  отошли от техники. Немцы же быстро убрались.

Почти семьдесят лет Валентин Николаевич мучается: ну как?! Как не узнал немецкие самоходки?! Столько лет на фронте. Да по запаху должен был! (Советские работали на дизтопливе, а немецкие на бензине – прим. авт.)

Отражая атаки мелких подразделений противника, подошли в пригород Тапиау (Гвардейск). В Повундене (Храброво) получили пополнение - 38 новеньких танков. Но чтобы 159-я танковая бригада в составе оперативной группы смогла поддержать стрелковые корпуса, что готовились к наступлению на Кёнигсберг из района Зидлунга (Чкаловска), машин ещё не хватало. Тогда свои танки отдали маршал Василевский, генерал Баграмян, генерал Бутков и начальник штаба полковник Косогорский. И посрамить их уже было нельзя!

А боевой злости добавляли фашисты. Здесь, под Кёнигсбергом, танкистам выпало увидеть самое страшное за всю войну. В одном из домов нашли женщину. Голая, растерзанная, она была примотана телефонным кабелем к доске, прислонённой к стене. Вся в крови, синяках, порезах и следах от затушенных окурков... Ногти содраны... Положили доску на стол, но дотронуться до тела боевым офицерам, но по сути еще мальчишкам, было стыдно.

И только когда измученная прошептала: «Меня предали... Я была секретарём горкома ВЛКСМ Шауляя... Спасибо вам...», решительно перерубили топором проволоку, завернули в одеяла и на танке отвезли в медсанвзвод. 

Валентин Николаевич признаётся, что после этой истории ещё долго не мог видеть военнопленных - хотелось расстреливать всех подряд...

В первые дни апреля 1945 года погода стояла отличная. А 5-го, в день наступления, как на зло – дождь! Снег! Туман! Штурм Кёнигсберга отложили на сутки. И в полдень 6 апреля началась мощнейшая артподготовка из орудий всех калибров. У немцев  разброд: одни сдавались, другие – прятались, но остальные стояли насмерть.

Наконец взревели и танки, которым предстояло брать форт «Гнейзенау». Двинулись ... и застряли! Увязли в грязи вспаханного поля! Танкисты под огнём противника вытаскивали их, подкладывая брёвна, но машины снова попадали в ловушку. А к форту прорвался лишь танк младшего лейтенанта Петровского, гружённый стройматериалами для восстановления моста. Не успели сапёры до конца сбросить конструкции, как в машину угодил снаряд и она сгорела вместе с экипажем...

Желая избежать потерь, командующий 50-й армии генерал Озеров приказал сапёрам «задымить» форт. Те отлично справились: в этом кромешном дыму уже не только немцы, но и свои ничего не могли разобрать. А ещё через сутки «Гнейзенау» пал. Из его ворот в сопровождении советских офицеров вышел гитлеровский майор, а за ними и весь гарнизон форта – старики и почти дети...

Танки ворвались на городские улицы. Но стремительного удара не получилось. Сплошь и рядом - минные поля. Их даже не замаскировали. Во время штурма поди разберись – настоящие они или муляжи. Взрывчаткой были «нафаршированы» и деревья: её крепили в специальных нишах, вырубленных в стволах.

Танкам пришлось идти в колоннах. Бой принимали первые три, а остальные ждали, чем закончится дело. На стыке современных улиц Горького и Сусанина не повезло дозорному танку младшего лейтенанта Кацапова. Машина подорвалась на фугасе и её разнесло в клочья. Башня, отлетевшая на полсотни метров в сторону Макс Ашманн парка, ещё десять лет напоминала об этой трагедии...

На ул. Лейтенанта Князева дорогу снова преградили проклятые мины! Пока работали сапёры, танкистам дали приказ зачищать район от бойцов «Гитлерюгенда». Эти мальчишки возились по всему городу и были по-настоящему опасны: фаустпатрон с близкого расстояния легко разрывал броню танка.  

Машины «бороздили» прилегающие улицы и расстреливали «гнёзда» фаустников. «Воевали бог знает с кем...», - сокрушается  Валентин Николаевич. - «Противно... Но приказ есть приказ».

И терпение лопнуло. Ребята стали цеплять к минам тросы и растаскивать их, освобождая себе путь к центру Кёнигсберга. 

Оказавшись у Королевских ворот, Гаврилов получил приказ проверить аэропорт Девау и выяснить – не собираются ли немцы эвакуировать оттуда офицерский состав? 

Взлётное поле зияло воронками, а ангары – пустотой. И вдруг по танкам застрекотала зенитка. Ерунда! Словно из винтовки. А через мгновенье она и вовсе замолкла под гусеницами...

Тут застрочила зенитка с другой стороны. Танки развернулись и к ней, но немцы бросились врассыпную. Остался лишь один и вытянулся по стойке «смирно».

- Кто комантир? - спросил он. - Не стреляйт. Я коммунист. Делал, что мок. Гофорил, чтопы сдались...

Снял с груди немецкий крест и протянул Валентину:

− Вы долго воевали. Вы золдат!

Гаврилов хотел швырнуть крест на землю, но комвзвода придержал его за рукав – не надо. Так немецкий орден оказался в кармане советского капитана. И уже много лет Валентин Николаевич показывает его на встречах в школах, как трофей великой Победы.