Галина ЛОГАЧЁВА, фото автора
Наш путь — в старинное поместье Генслак. Его нынешнее название Пруды (в 10-15 километрах к юго-западу от Гвардейска).
Почему именно сюда? Потому что место это — древнее, обжитое со стародавних времён.
Находится на южном изгибе Преголи, там, где тянулись плодородные луга, богатые птицей и дичью. Когда-то очень, очень давно его облюбовали первобытные люди.
Занимались они рыболовством и охотой.
Позже тут возникло прусское поселение.
Поле цапли
Называлось оно Genslack (Генслак). В переводе поле Гензе. То ли в честь прусса по имени Гензе, то ли потому, что в окрестностях водилось много стайных цапель.
Кстати, цаплям здесь раздолье и по сей день.
Преголя затопляет окрестные густые, сочные луга. А мелководье — идеальное место для кормления и размножения болотных птиц.
Я иду вдоль длинного пруда, который тянется параллельно старой прусской улочке. На ней сохранились домики довоенного времени с сараями для скота и огородами.
Но что-то не чувствуется ни коровьего, ни овечьего духа. Даже кур - и тех нет.
Только сидит посреди грунтовой дороги благодушный приветливый пёс, готовый обнять каждого, кто с добром сюда приходит. Такая собака-обнимака. Я назвала его для себя «Мальчик».
Время от времени он с какой-то тоской вглядывается в воды пруда. Словно прислушивается к каким-то старинным звукам.
Этот «фраарк» неспроста
Немецкие рыцари, покорившие в XIII-XIV веках пруссов, остро нуждались в стройматериалах.
Разведав, что берег Прегеля в районе Генслака богат глиной, в 1465 году великий магистр Тевтонского ордена Ульрих фон Юнгинген подарил 5,5 гектаров местной земли Кнайпхофу (ныне остров Канта в Калининграде) с правом построить на ней кирпичный завод.
Завод, названный Zimmau (Циммау), а также барское поместье появились там, где река делает резкую петлю.
Дойдя до конца пруда, я ищу шлюз, который регулировал уровень воды. Вижу какие-то обломки из бетона. Наверное, это и есть шлюз. Точнее, то, что от него осталось.
Вот и всё. Улица упёрлась в домик. Справа и слева от него — тропинки. Мне направо, к «усадьбе», «заводу» и парку. (Кавычки потому, что от усадьбы и завода ничего не осталось.)
Под ногами чавкает чернозём. Поэтому стараюсь ступать по зелёным островкам травы. Но и тут «засада». Ноги моментально погружаются в воду.
Бросив исследовать правое направление, возвращаюсь к исходному домику и иду по левому направлению.
Дорожка ведёт меня наверх. Вдоль неё на голых, избавившихся от листьев веточках, краснеет шиповник, тянутся к солнышку поздние ягодки ежевики.
Остро пахнет прелыми листьями. Тихо-тихо. Только иногда раздаётся сердитое «фраарк» и «фраук-джаук-джаук-ак-ак». Так кричат цапли.
Крики их резкие, хриплые, каркающие. Значит, засекли, что в их владения проник чужак…
Хожу, брожу. Но в итоге место, где находилась старинная усадьба, я так и не нашла.
Её описание, какой она выглядела до войны, можно найти в интернете.
«Усадьба широка и величественна, окружена просторным двором, спрятана между группами деревьев. Дом прекрасно вписывается в нетронутый пейзаж Прегеля с его широким видом на луга и воду, пастбища и поля, где цапли и аисты чувствуют себя как дома, где светло-голубые клубы тумана оплетают тёмные сосновые леса и ольховники на горизонте».
Годы, факты и судьбы
За столетия своего существования имение много раз переходило из рук в руки.
Первым известным владельцем Генслака считается Саломон фон Хюльзен. Его потомок, Вильгельм Фридрих фон Хюльзен (1620-1690), отличился в турецких войнах, и поэтому на похоронах великого курфюрста ему доверили нести знамя.
С 1805 года владельцем Генслака стал Фридрих Людвиг фон Большвинг. Он погиб в бою под Данцигом в 1813 году будучи майором и командиром полка ландвера, сражаясь с армией Наполеона.
В 1821 году Генслак вместе с кирпичным заводом Циммау купил господин фон Хейкинг.
Кстати, в 1836 году он сделал интересное сельскохозяйственное объявление.
«Барон фон Хейкинг из Генслака в Восточной Пруссии сообщает, что уже второй раз в этом году вишневое дерево в его саду дало большое количество спелых и вкусных вишен. Вишни собраны 8 октября, а на дереве, защищённом от северных и восточных ветров, ещё сохранилась свежая листва».
С конца 70-х годов XIX века усадьбой владел Карл Георг Эмиль Балдуин фон Мареес, женившийся на богатой невесте из Кёнигсберга Иде Монете.
Он перепланировал своё поместье и построил отличные конюшни, вложив в строительство немало денег.
Так получилось, что жена его, рожая в Генслаке первого ребёнка, потеряла сознание. Это произошло в июле 1881 года.
Врачи и адвокаты сидели около неё и у колыбели слабого ребёнка после родов. Ждали, либо мать придёт в сознание, чтобы огласить свою последнюю волю и завещать своё состояние мужу, или ребёнок, хотя бы на минуту, переживёт мать (чтобы он мог унаследовать от матери, а отец – от своего ребёнка).
Но ни того, ни другого не произошло. Ребёнок умер раньше матери, а она так и не очнулась.
Мареес остался без жены, ребёнка и денег. Зато с огромными долгами. В итоге он застрелился.
Плющили пфенинги
Пожалуй, самыми богатыми и счастливыми годами для Генслака стали те, что пришлись на рубеж XIX-XX веков.
В то время на пышных лугах Прегеля кормились более сотни коров, множество лошадей, которых поставляли для армии.
На собственной сыроварне делали сыр «Тильзитер». Работали мельница и кирпичный завод.
Имение процветало, пока не грянула Первая мировая война. Вслед за ней наступил кризис. Но и его успешно преодолели.
Перед Второй мировой усадьба снова возродилась.
Последними её владельцами стали члены семьи Лемке.
Дочь хозяина, Мария Лемке, вспоминала, что к имению примыкал огромный парк. Чуть дальше шумел ещё один. Со склонами и оврагами, разделённый на две части железной дорогой.
«Мы бродили по этой дикой местности, вооружённые луками и стрелами, саблями, ружьями и гигантскими шестами», - говорила Мария.
Имелся обширный павильон, откуда дети наблюдали за движением поездов.
«Сколько экспрессов мы видели проносящимися мимо, сколько пфенингов было сплющено! - вспоминала Мария.
За парком простирались пышные луга Прегеля, а потом разливалась и сама спокойная река, с пароходами, литовскими плотами и картофельными баржами.
К слову, владельцам усадьбы удалось эмигрировать в Германию.
А после войны началась уже советская история этой местности.