Галина ЛОГАЧЁВА, фото автора
То ли потому, что цветущий май, то ли просто потому, что люблю наши маленькие милые деревеньки, но вот посёлок Ново-Московское прям-таки запал мне в душу.
Тут тебе и ухоженные домики с цветами и огородиками под окнами, и детвора на велосипедах, и серьёзные дяденьки, что-то усердно подправляющие в своих дворах в выходные, и робкие любопытные телята, свободно шляющиеся по улицам, ну и, конечно же, кошки с собаками, живущие своей полнокровной интересной жизнью, сосредоточенной вокруг местного продуктового магазинчика.
Благодаря знакомству с Ново-Московским, теперь я знаю, где в нашей области можно найти посёлок, в котором даже в выходные и праздники не отыскать ни одного подвыпившего, бредущего по обочине незнамо куда. (Кстати, чуть не забыла сообщить, Ново-Московское расположено в Багратионовском районе, немного восточнее Ладушкина.)
Однако о главном.
Застывшие часы
В дорогу меня позвала любознательность. Захотелось взглянуть на самую старую в нашей области кирху (её древнюю-предревнюю историю подтверждают эксперты).
Она здесь, в Ново-Московском. Бывшем Пёршкене.
Стоит на невысоком холме, обросшем вековыми деревьями.
Обхожу её кругом, наслаждаясь сладким ароматом, разлитом в воздухе. Это яблони распустили свои нежно-розовые цветочки. К южной стене кирхи прижалась целая полянка нежных незабудок. И нигде нет пустых бутылок, мусора, так ранящих взгляд...
Сама церковь не сказать, что поражает воображение — таких десятки в нашей области: цокольная часть из дикого, необработанного камня, стены выложены кирпичом. Всё как у большинства кирх. С западной стороны — старинная, в три этажа, башня. Несомненно, до войны - с острым шпилем наверху.
Отдельные фрагменты стен относятся к XIII веку. К тому моменту, когда Восточную Пруссию ещё не до конца покорили рыцари Тевтонского ордена. Ещё впереди маячило Второе восстание пруссов. Кровопролитное настолько, что тевтоны только каким-то чудом удержались на завоёванных ими землях.
Историческую ценность кирхи со временем осознали не только специалисты, но и наши власти. Пятнадцать лет назад Постановлением Правительства Калининградской области она получила статус объекта культурного наследия регионального значения.
А в советские годы никто не думал о таких вещах, как историческое значение. После войны кирху перекроили под склад. Черепицу с крыши сняли, верхнюю часть стен разобрали примерно на метра полтора, в северо-восточной стене пробили широкие ворота для проезда колхозной техники, а окна, входы в башню и ризницу замуровали. С северной стороны разобрали притвор, ну и в довершение накрыли постройку шиферной крышей.
Предполагаю, что именно тогда и остановились часы на её башне. Они и по сей день молчат, заржавевшие, замершие.
Что ещё мы знаем об этой церкви? Вплоть до 1945 года в ней находился изготовленный в Кёнигсберге резной алтарь с изображением сидящей на троне Девы Марии в окружении святых и апостолов (его сумели разобрать и вывезти, сейчас он в Польше, в музее замка Мариенбург (ныне Мальборк).
Только буки
Я уже упоминала о высоких деревьях, окружающих кирху. В их кронах сейчас жизнь кипит, как в котле вода: ото всюду слышен гомон, пересвист, перестукивание — птицы заняты делом, вьют гнёзда.
Вот такие же звуки переполняли округу и до Рождества Христова, когда на пространстве от залива (Ладушкин) до Ушаково и Ново-Московского простирался буковый лес.
Этот древний лес просуществовал чуть ли не тысячу лет, вплоть до полной его вырубки в конце XVII века.
Так что, как видим, немцы достаточно легковесно относились к своим же природным богатствам.
Что, кстати, не скажешь о пруссах. Они леса обожествляли, не позволяли даже приближаться к ним рядовым крестьянам, уж не говоря о рубке.
Одним из свидетелей варварской вырубки стал выходец из Пёршкена Иохан Бернхард Хан, родившийся здесь 18 июня 1685 года. Отучившись во Франкфурте-на-Одере, а затем в Иене, в 24 года он приехал в Кёнигсберг и стал преподавать в университете, а в 60 лет — инспектировал Кёнигсбергскую синагогу.
Погибнуть или спастись? Вот в чём вопрос
Первая мировая война до Пёршкена не докатилась. Но ощутить её на себе жителям всё же довелось. В память о невернувшихся с фронтов земляках в 1920-е годы около кирхи установили монумент, представлявший собой постамент со скульптурой коленопреклонённого воина, державшего в левой согнутой руке каску.
На памятнике имелась мемориальная доска с громозвучной надписью: «Es liegt an Euch, an Euerm Tun und Streben, Ob wir gestorben Oder ewig leben» (в переводе: «Это зависит от вас, от того, что вы делаете и к чему стремитесь, умерли ли мы или живём вечно»).
Скульптура давно утрачена, как впрочем и доска с изречением. А постамент и ступенчатое основание ещё просматриваются сквозь кустарник и траву.