Вот такое кино

Развлечений в провинциальном украинском городке Токмак было немного. Папа иногда выводил Надю с сестрой на ипподром, а мама - «в свет» - прогуляться на перрон, когда подходил поезд, себя показать и на людей посмотреть.

Эти «старорежимные» замашки отец не любил. Ведь он мастер по прокладке железной дороги, секретарь партийной ячейки! 

А тут ещё «новость»: жена взяла и отвезла Наденьку крестить! Когда об этом прознали, его, большевика, буквально «распяли» в стенгазете.  

- Ты дывися шо наробила..., - тихо сказал он жене, показав на плакате себя, бегущего к церкви с кучей детишек.

Верить во что-либо кроме партии и светлого будущего, тогда не полагалось...

Поэтому когда в сентябре 1933 года к церкви подъехал трактор, а рабочие накинули на колокола верёвки и сбросили их на землю, обмороков не было. Только стайка первоклашек, в том числе и Наденька, бросив свои игры, наблюдала за этим зрелищем.

Окончив семилетку, в 1940 году Надя пошла в школу ФЗО учиться на токаря. Но изучать пришлось всё - сопромат, электрику, кузнечное, штамповочное и слесарное дело. Потому что весной из школы сделали ремесленное училище.

В июне 1941-го направили на практику на машиностроительный завод им. Кирова, куда через год Надя должна была уже молодым специалистом прийти работать. 

22 июня мама с сестрой отправились на рынок, а Надежду оставили варить борщ и присматривать за братом. Вдруг в дом ворвалась сестра:

- Война!

Увидев, что Надя никак не поймёт её ужаса, Валя добавила:

- Папу заберут... А нас убивать будут!

В первые же дни отца забрали на фронт. Потом над городом появились немецкие самолёты. На железнодорожную станцию и аэродром полетели бомбы. И учащимся ремесленного приказали явиться с вещами на вокзал для эвакуации. 

Надя не знала тогда, что оставляет дом и родных на долгих четыре года. Что в октябре Токмак оккупируют фашисты. Что сестру они угонят на работу в Германию и под Мюнхеном она будет набивать порохом мины для их армии... Что отец будет тяжело ранен в боях за Ростов, потеряет кисть и станет инвалидом...

Эшелон прибыл в Дагестан, в небольшой городок Каспийск на берегу одноимённого моря. Там ребят собрали на линейку, вручили им дипломы и отправили на завод №182, где собирали торпеды.

«Практически всех рабочих забрали на фронт, а в цехах работали мы, «пацаны» по 14-15 лет, - рассказывает Надежда Павловна. - Станок такой высокий! Я становилась на ящики. А жили мы как...»

Девчонки и мальчишки по 12 часов точили болты, снаряды и медные трубки, по которым в воздушный резервуар торпеды накачивали сжатый воздух и несколько литров керосина. 

В начале 1943-го, когда немцы прорвались вплотную к Сталинграду, завод снова эвакуировали. Кораблём людей переправили за Каспий. Только отошли от берега, в небе появились немецкие истребители.

«Конечно, лётчики видели, что на корабле столько людей, - уверена Надежда Павловна. - Но стрелять не стали. Есть же у них сердце! А может просто боеприпасов не было...»

Красноводск (сейчас город Туркменбаши — прим. авт.), где пришвартовалось судно, был заполонён эвакуированными. Пить хотелось нестерпимо, но вода дорогая — 5 рублей баночка. Кое-как добрались к эшелону и снова в путь. Туркмения, Узбекистан и наконец Алма-Ата.

«Меня поселили в крохотную комнатку, - говорит Надежда Павловна. - Жила я там совсем одна. За окном минус 35. В комнате почти так же. Ни матраса, ни подушки, ни одеяла. Лягу на койку, укроюсь своим форменным промасленным бушлатом, а заснуть не могу...»

Заводской боевой листок рассказывал рабочим о подвигах Николая Гастелло, протаранившего колонну немецких танков, Александра Матросова, кинувшегося на амбразуру и спасшего товарищей, и партизанки Зои Космодемьянской. И воодушевлённая Надя пошла в военкомат.

- Девочка, а ты знаешь, куда ты просишься? - спросил военком.

- Знаю, - ответила она. - На фронт добровольцем. Хочу освобождать Украину. У меня там родители.

Но капитан отправил её восвояси. А вот в июне 1943 года, когда на счету был каждый солдат, 17-летнюю Надю всё же взяли. В трудовой книжке так и записали: уволена в связи с уходом в Рабоче-крестьянскую Красную Армию.

Около месяца рядовой Костенко провела в карантине под Ашхабадом. Изучила воинский Устав, научилась держать винтовку и даже попадала в немецкую каску, которую тащили вдоль окопа.

Однажды вечером подогнали полуторки и девушкам велели грузиться. В пути случилась авария: шофёр уснул за рулём, машина перевернулась и одна девушка погибла...

Через несколько часов подъехали к границе с Ираном. Так в июле 1943-го Надя попала в отдельный батальон связи 58-го стрелкового корпуса. И начала свою службу... с гауптвахты! 

«Поделом! - смеётся она. - Старшина велел отправляться на кухню мыть посуду. «Не пойду», - говорю, - я приехала сюда воевать, а не тарелки мыть». Вот за неподчинение отхватила 10 суток «губы».

А оказалась в санатории! Пусть каморка с убогим топчаном, но зато на обед мясо и компот - сплошь урюк да изюм! 

Усвоив воинскую науку, явилась доложить к командиру роты, а тот и говорит:

- Смотри-ка... Из такого сухарика какая красивая девчонка получилась!

Надя зубрила «морзянку» и осваивала разные радиостанции - автомобильную РСБ, переносную 6-ПК (работала даже на ходу как телефон или телеграф), а также мощную 11-АК. 

«Однажды открываю глаза, а надо мной санинструктор со шприцем, - вспоминает Надежда Павловна. - Я, оказывается, потеряла сознание на стрельбище. Так у меня началась тропическая малярия. Каждый день приступы страшной лихорадки. В итоге от лекарств я оглохла. И с рацией работать не могла. Тогда меня перевели в зенитно-стрелковую дивизию, где я и служила до Победы».

И вот ПО-БЕ-ДА!!! Девчонки обнялись, расцеловались и разлетелись по домам. 

К середине мая Наденька была в Токмаке. Городок свой не узнала — одни кирпичи... И со страхом пошла к дому. А он цел! Встретил отец, а потом братишка отвёл к маме в швейную мастерскую.

«Открываю дверь, а мама что-то гладит, - говорит Надежда Павловна. - Увидела меня — в слёзы. А за нею заплакали и все женщины».

С работой в Токмаке было туго и поэтому с бывшим одноклассником Колей Гейжа, который был влюблён в неё, они поехали «искать жизнь». Тогда это значило — работу и жильё.

Добрались до белорусского городка Пружаны. Идут по улицам, читают объявления на заборах. И вдруг - приглашение на лесоразработки в Калининградскую область, точнее в Гусевский леспромхоз, а там и жильё дадут и карточки. Вот оно!

Выгрузившись на станции с готический надписью «Гумбиннен», отправились на лесоучасток. Сначала Надя топором отсекала неподдающиеся сучки с брёвен, а потом её поставили на погрузку леса. Тяжело — не то слово: двое подавали 2-метровые болванки на грузовики, а одна принимала.

Однажды к ним приехал журналист. Увидел Надежду — красивую, юную, в собственноручно сшитых из простыни, окрашенной марганцовкой, малиновых шароварах, не удержался:

- Девушка, вам бы в кино сниматься! А вы тут...

В 1950-м Надя вышла замуж за Николая, у них родился мальчик. Не исполнилось и полугода, тяжело заболел. А какие тогда врачи? Похоронили Серёженьку...

Когда в 1952-м родился второй сын Володя, семья перебралась в Гурьевский район. Выяснилось, что дальний родственник руководит там совхозом. Для Николая нашлось место завклубом, а Надя чем только не занималась. И возглавляла кружок, где ребята из папье-маше и теста делали разных кукол, и руководила балетной студией. Пока не пошла работать воспитательницей в детский сад. Это и стало её главным делом в жизни. Заочно отучившись в Мелитополе, 22 года она занимала должность заведующей.

Перед самой пенсией, чтобы увеличить немножко её размер, отправилась на север. Садик-то был ведомственный, воспитывали детей работников Калининградской нефтеразведки. Вот с ними и поехала в Коми АССР. Работала там поваром, кормила 60 мужиков и хлеб им сама пекла. 

Сегодня ветеран становления Калининградской области Надежда Павловна Гейжа живёт в областном Доме ветеранов. Но по-прежнему деятельна - занимается рисованием, физкультурой, посещает Клуб мудрости и поёт. А к годовщине Победы хочет удивить своих друзей — прочитать наизусть стихотворение Симонова «Сын артиллериста».

И вместе с ними вспомнить те тяжёлые, но такие светлые годы своей юности.