Предатели

Брат Людвиг фон Либенцель разлепил глаза и попытался приподняться. И мгновенно резкая боль пронзила тело. «Как больно!!! Неужели конец?» - изумился он... И потерял сознание, успев заметить, что кровь перестала течь из ран... 

Он ещё несколько раз приходил в себя и тогда картины прошедшей битвы, одна за одной, вставали перед его мысленным взором. 

… Да, всё сложилось удачно. Зимой 1283 года большой отряд братьев, возглавляемый маршалом Конрадом фон Тирбергом, не встретил в местечке Силия судовской волости никакого серьёзного сопротивления. Тевтоны легко испепелили три прусских оборонительных укрепления, где прятались жители окрестных поселений. Причём, радовало то, что на стороне Ордена выступали сами же пруссы!

Взять хотя бы последний случай. Перед штурмом прусской крепости, возведённой на холме, братья спешились в лесу и стали совещаться, как организовать атаку. (Опоясывал холм ров, затем шла земляная насыпь и наверху высился деревянный частокол.)

Рыцари решили сделать вид, что яростно атакуют в месте, где  расположены ворота. А в это время с десяток «верных пруссов» (перешедших в христианство и выступающих против своих же соплеменников) с тыла тихо перелезут через ров, вскарабкаются на насыпь и, просочившись через частокол, откроют ворота штурмующим крепость рыцарям. Задачей Людвига фон Либенцеля было наблюдение с горсткой воинов за операцией их тайного проникновения в укрепление и, в случае затруднений, обеспечение подмоги.

На рассвете начали штурм. Людвиг фон Либенцель, сидя в засаде, видел, что сверху группа пруссов-защитников вала заметила подбирающихся к ним лазутчиков и принялась обстреливать их из луков.  И в этот момент один из лазутчиков что-то крикнул кому-то, кто оборонялся наверху.

- Наверное, опознал своего родственника, - догадался Людвиг. - Просит его не стрелять.

Далее всё произошло очень быстро, никто не ожидал. Прусс за частоколом, спасая своего родича, штурмующего вал, мгновенно перебил товарищей, защищавших крепость с тыла, и тем самым фактически расчистил дорогу лазутчикам. Видя такую удачу, Людвиг фон Либенцель поднял своих воинов и ринулся на подмогу. 

Он и его люди успешно перебрались через ров, вскарабкались на насыпь и перебрались в крепость. И тут уже завязалась ожесточённая схватка. Людвиг фон Либенцель разил врагов направо и налево и сам при этом получал много ран. Догнал и убил он и того самого родственника «верного прусса», который перебил своих же товарищей (хотя и молил за него «верный прусс», воевавший на стороне тевтонов). Напал Людвиг на тамошнего вождя по имени Вадоле. С ним сражался яростно. Но и его уничтожил. Видел он, уже теряя силы, как его воины открыли ворота и как хлынули внутрь укрепления рыцари...

После чего, еле держась на ногах, Людвиг выбрался из крепости, да и упал в изнеможении, провалившись в забытьё. 

- Живой! – Как в тумане уловил Людвиг прусскую речь. – И почувствовал, как его взгромоздили на коня: голова и руки свесились с одной стороны, а ноги – с другой. 

Когда тронулись, кровь, уже свернувшаяся в теле (как он полагал), потекла из ран. «Слава Пресвятой Марии Тевтонского Иерусалимского дома!» - поблагодарил мысленно Чистую Деву брат Людвиг. – Заступница! Не дала умереть! Неопознанным, не отпетым».

Остановились, наконец, в прусской деревне. Отдали его под надзор вождю по имени Кантегерд. «Будут требовать выкуп, - думал брат Людвиг. – Или держать, чтобы выменять при случае на своих». 

Однако Кантегерд принял его, можно сказать, как гостя: выделил даже прислугу, велел залечивать раны. 

«У меня нет больше сил отбивать ужасные и частые нападения тевтонов, - однажды сказал он Людвигу. - И поэтому вижу только два выхода: либо уйти со своими чадами, домочадцами и людьми в Литву или Руссию. Как это уже сделали некоторые наши вожди, не согласные менять веру языческую и оставаться под гнётом крестоносцев. Например, Скурдо, вождь большой части Судовии. Либо, наоборот,  прийти к тевтонам и креститься самому и крестить своих людей по примеру соседа моего Иедета. Однако я должен при этом точно знать, что земли мои, моё добро, моих людей никто не отнимет у меня». 

Услышав такие слова, брат Людвиг чрезвычайно обрадовался. 

«Кто бы ни обратился к вере Христа, оставив идолопоклонство, братья милостиво обращаются с ним. - Начал он свою проповедь. - Если человек знатен, то ему даются земли в свободное владение и в таком количестве, что он может жить согласно положению своему».

«Я знаю много случаев в различных прусских землях, когда ничтожных смердов крестоносцы одаривали землями и богатствами, ставя им на службу знатных прусских вождей», - возразил ему Кантегерд.  

«Потому что эти незнатные преданно примыкали к вере братьев, когда богатые были замечены в вероотступничестве! - Горячо возразил ему брат Людвиг. - Разве славные их заслуги не требуют того, чтобы незнатность их превратилась в благородную знатность, а рабство — в заслуженную свободу? Вот почему в земле Прусской много таких из знатного рода, которые из-за своего зла, содеянного против веры и христиан, были признаны незнатными. И других, чьи родители были незнатными, но за верное служение, оказанное вере и братьям, осыпанных милостями».

...Проповеди брата Людвига закончились тем, что он убедил Кантегерда и 1600 его людей идти к тевтононам и креститься. На пути им повстречалось войско крестоносцев, которое вёл магистр Ордена брат Конрад в непокорённую ещё судовскую волость в местечко Кименов. Магистр повелел путникам следовать в Самбию (сейчас побережье Светлогорска, Пионерского, Зеленоградска, - авт.), а сам направился штурмовать крепость Кименов. 

Защитники крепости сдались под натиском крестоносцев, пообещав принять веру в Христа. Дав им проводника, магистр также повелел им следовать в Самбию. Однако эти пруссы, убив проводника, тайными тропами ушли в земли Литвы. Людвиг же привёл  Кантегерда и его людей в Самбию, где их и крестил.